Семь дней до Венеры: вечер нулевой

---

Заканчивался восемнадцатый, если его можно было так сказать, день смены Майкла, и он порядочно устал. Направляясь к своей каюте, он в полусне размышлял о тех самых вещах, которые обычно лезут в голову после очень тяжёлого дня, настолько тяжёлого, что организм сопротивляется привычному режиму и пытается задействовать резервные силы, на которых он планирует продержаться ещё один, так сказать, день.
     Мысли Майкла путались, как его любимые спагетти быстрого приготовления, и всплывали, быстро и стремительно, как антигравитонные буйковые маяки, сброшенные в воду Тихого океана, чтобы потом так же быстро пойти ко дну, как будто в них резко выветрился антигравитон. Вообще, изначально он пытался спланировать остаток своей смены, вглядываясь в свои наручные биологические часы на запястье правой руки, так же сосредоточенно, как и бессмысленно: это были очень старые часы, в которых не было даже самого примитивного органайзера. Но, лишь на секунду отвлёкшись на мысль, что смотреть на часы и правда не имеет совершенно никакого смысла, Майкл потерял остатки концентрации и почему-то подумал о том, почему же он до сих пор носит эти часы, и почему его об этом до сих пор никто не спросил. На самом деле, ответ был прост – это часы Майкл получил в подарок от своего деда, когда ему было шестандцать, и они определённо были самой дорогой для Майкла вещью, если не во всей Вселенной, то как минимум на корабле. Вообще, на корабле у него особо и не было вещей: всё необходимое тут было и так, и кроме того, Майкл не любил, когда при сборах на смену за ним по пятам следует носильщик, который, к тому же, был слегка глуповат, и следовал по пятам за человеком с его вещами ровно до тех пор, пока ему явно не скажешь оставить их и вернутся в грузовой отсек. Как будто в его программу нельзя было заложить такую несомненно полезную возможность, доставлять вещи не сопровождая их хозяина, просто в определённый отсек корабля. Видимо, либо дирекция Компании, либо капитан Janas'а, считали, что такие мелочи, как доставка небольших грузов – именно то, на чём можно сэкономить тысячу-две иордов, подумал Майкл. Ещё пара-тройка мыслей возникло в его голове, когда он прикинул, сколько же стоит несчастный робот. Он вспомнил о том, что на его личном счету после этого сезона поднакопится как раз достаточно денег, чтобы он смог свободно съездить с друзьями на какой-нибудь нулевой курорт, и что они могут отметить это с Аваном сразу, как только закончится их смена. Он вспомнил о новости, которую услышал утром за завтраком – о том, что на Земле появилась какая-то дурацкая мода коллекционировать бумажные деньги. Такая нелепость даже заставила его слегка улыбнуться.
     Наверняка, в глубине его сознания уже зародились ещё пара-другая странных и несвоевременных мыслей, когда Майкл наконец осознал, что он уже с минуту стоит перед шлюзом своей каюты, и всё так же бессмысленно пялится на часы невидящим взглядом. Он медленно вытащил из кармана левую руку, ухватил ею перчатку на среднем пальце правой, потянул, и высвободил из перчатки руку с намерением набрать код на двери. Хотя корабль и не был оборудован по последнему слову техники, на всех шлюзах зачем-то имелись сканеры сетчатки глаза, что было бы очень удобным, если бы не одно но – весь экипаж Jason'а был обязан перемещаться по кораблю только в защитных очках, а значит, ни о каком сканировании сетчатки не могло быть и речи. Когда Майкл набрал код, прислонив все пальцы к панели в нужном порядке, послышался щелчок включения стабилизатора гравитации, а дверь с тихим шумом спряталась в панель.
     Да, жизнь в Мирном времени была несколько бутафорна, ведь даже этот шум двери был искусственным, ведь люди давно изобрели бесшумные гидравлические механизмы, на которых и работали все двери, наверное, во всех кораблях, производимых Skib Interspacional. Люди ели искусственную пищу, которую разработали несколько веков назад никому в то время не известные студенты, вскоре продавшие надоевший им проект предпреимчивым воротилам Maltid Corporational, которая и поставляла полуфабрикаты Компании. Люди дышали воздухом, которые вырабатывали искусственно выведенные растения, которые были, по сути, всё же скорее бактериями, чем растениями в привычном смысле этого слова. Даже свет в каюте Майкла был флуоресцентным, несмотря на то, что их корабль находился на расстоянии в каких-то нескольких миллионов километров от поверхности Солнца: максимальная площадь обшивки корабля была покрыта поглощающими солнечными батареями, благодаря которым и функционировали практически все системы газоэксхьюмера.
     Когда Майкл зашёл в каюту, подсервер мгновенно синхронизировался с его биомедальоном, часы на потолке вспыхнули и тихо проговорили приятным женским голосом, впрочем, не лишённым нескольких металических ноток:
– Добрый вечер, господин Лейтон. Ваше текущее время: двадцать три часа, двенадцать минут.
– Добрый, – отозвался Майкл, – остуди воды в кране, пожалуйста.
     В ответ на его слова, то, что ещё минуту назад было письменным столом, бесшумно и резво заменилось автоматикой на умывальник с зеркалом-шкафчиком, содержащим множество нетронутой косметики, бритвой, зубной щёткой и прочими гигиеническими принадлежностями. Майкл умылся, почистил зубы, неизвестно зачем поблагодарил компьютер и лёг на кровать. Впереди оставалась земная неделя утомительной своей размеренностью работы.