...- Эй! Карга! Отворяй давай,- медведем ревел обладатель зычного голоса. Хлипкая, словно наспех сколоченная из попавших под руку гнилушек, дверь в темную тесную избешку трещала под ударами пудовых кулачищ. - Да иду-ж, ирод. Будет паклями махать-то, весь дом ходуном,- верещала злая старуха, пробирающаяся сквозь завалы какого-то ветхого барахла к засовам двери, - ну чего ломишься, дурья башка? Здоровьем Бог наградил? Дак я живо поубавлю, мне не долго через плечо поплевать. Запыхавшийся, словно от тяжелого труда, детина отшатнулся от тщедушной, горбатой старухи, выскочившей на посеревший от старости деревянный порожек, громко протолкнул комок слюны в пересохшую глотку. - Дитятко слегло,- наконец, выдавил парень, не сводивший со старухи странный взгляд, в котором, казалось, боролись страх и надежда,- помоги, старая... - Еще чего. Ваши выродки через одного мрут. Мне чево-ж теперь, разорваться на каждого?- старуха наигранно-тяжело развернулась спиной к растерянному человеку, повернула боком изуродованную старостью морду, кося подслеповатым глазом на попрошайку, недовольно проворчала,- сюда его тащи, коль годный какой, дак подыму.